Стражник побледнел, стал машинально водить рукой в латной перчатке по кирасе, потом кашлянул пару раз, и в его глазах появилась паника.

— И чем это мне грозит?!

В чувствах он даже схватил меня за плечи и стал трясти, повторяя одно и то же.

— Стражник Гедир! — рявкнул дознаватель, встав с кресла и нависнув над столом. — Прекратить неподобающее поведение!

Окрик подействовал, во всяком случае, этот Гедир перестал меня трясти.

— Если только кашель, то ты ещё успеешь вылечиться. Если же пойдёт онемение или добавится ещё какой-нибудь симптом… То всё, брат — считай, пора заказывать заупокойную.

— Как вылечиться?! Как?!

— Я бы тебе посоветовал принять горячую ванну и натереть всё снаружи и внутри себя перцем. Только перец бери поядрёнее. И во все полости его, ну, кроме глаз, естественно. Тогда зараза отступит. Тебе ещё повезло, у тебя лёгкая форма, так что шансы спастись есть.

Не дожидаясь разрешения, стражник припустил так, что оставил дверь открытой настежь.

— Не забудь и под язык насыпать! — крикнул я ему вдогонку.

«Может, это отучит тебя лгать», — добавил я мысленно.

А реакция его объяснима — он наверняка хватал Амалию за разные места, не исключено, что и до открытой кожи касался.

Дознаватель рухнул в кресло, и я развернулся к нему.

— Так, что Вы хотели мне сказать-то? — спросил я.

— Я-а… А… Дай подумать…, - он приложил пальцы ко лбу и прикрыл глаза, пытаясь собраться с мыслями.

— Кстати, а мне возместят завтрак, который я не ел? Или заменят более удобоваримым обедом? — спросил я. Нельзя было дать ему сосредоточиться. Иначе сообразит, что, в целом, вся эта сцена не отменяет того факта, что к Амалии, якобы, было применено насилие, и что она меня сдала. Только до этой мысли надо ещё дойти.

— Что? — дознаватель силился что-то осознать, но я не давал ему такой возможности своей болтовнёй.

— Я говорю, мне дадут сегодня нормальный обед, а не непонятные серые помои? И когда, чёрт возьми, мне дадут нормальный тюфяк?! А крысы? Вы знаете, какие огромные тут бродят крысы? Да одна такая может руку откусить по локоть!

Дознаватель совсем перестал что-либо соображать, а я всё трещал и трещал. Нёс всякую околесицу, не давая ему собраться с мыслями.

— Уведите его прочь! — не выдержал наконец он.

— Я протестую! Это произвол! Наглый и беспринципный! Я требую человеческих условий содержания!

Охрана подняла меня под руки, а я продолжил спектакль и принялся вырываться из их захватов. И всю дорогу пока они, фактически, несли меня до моей камеры, я орал разный бред.

Да, дознаватель скоро соберётся с мыслями и поймёт, что я просто ушёл от ответов, но будем надеяться, что это произойдёт не скоро.

До конца дня ко мне так никто и не явился. И утром следующего тоже.

Прошло уже несколько часов, когда дверь моей камеры вновь открылась. Хмурый стражник — не тот, что водил меня к дознавателю ранее — вывел меня, не надевая кандалов, и повёл по коридору, вежливо подталкивая в нужном направлении.

Меня привели во всё тот же кабинет. Тут же стояла и Амалия. Дознаватель Эйраз сидел в кресле, приложив руку ко лбу и чуть повернув голову. И вид он имел очень уставший.

— Что тут происходит? — спросил я. Амалия едва заметно покачала головой. Выглядела она вполне себе нормально. Немного схуднула на казённых харчах, если она их ела вообще, и наряд горничной кое-где помялся, а край подола испачкался в грязи, но ничего существенного.

На мой вопрос Эйраз оторвал голову от руки и посмотрел в лицо. Судя по совсем серому цвету физиономии, мешкам под глазами и полопавшимися сосудами в самих глазах, ночь у дознавателя прошла без сна.

— Кто-нибудь мне объяснит? — спросил я, глядя на дознавателя.

— Вируд Безродный и служанка Амалия… от имени стражи города приношу вам свои извинения за ложные подозрения в краже городских документов. Стража проводит вас на выход. Там же вы получите обратно свои вещи, — произнёс дознаватель и вновь вернул голову в первоначальное положение, умостив её на руке.

— В честь чего вдруг такая милость?

— Мы нашли настоящего вора, — не поворачивая головы и не открывая глаз ответил мужчина. — Им и правда оказался один из работников архива. Украденные документы были найдены в его жилище, в тайнике. Хотя, он поначалу всё и отрицал, но доказательства были неоспоримы. На допросе он сознался, что хотел продать документы врагам Грелейда и будет вскорости казнён за измену городу.

Казнь за несколько бумажек? Сурово!

— Если больше нет вопросов, я прошу оставить меня.

Я не стал ничего на это отвечать, только слегка поклонился, взял Амалию за руку, используя рукав вместо перчатки — она всё ещё отыгрывала впавшую в ступор, — и потащил её за собой вслед за стражником.

Шли мы минут десять, прошли мимо нескольких постов охраны и, наконец, оказались в небольшой комнатушке, куда через минуту вошёл ещё один стражник с объёмным ящиком в руках. Он поставил ящик на пол, а сопровождавший нас воин произнёс:

— Вот ваши вещи. Можете получить под опись.

Я заглянул внутрь — правда, все мои вещи, включая Клык Рассвета, лежали внутри. Я споро принялся снаряжаться, заодно проверяя, всё ли мне вернули.

Стражник терпеливо ждал, пока я снаряжусь, после чего повёл нас дальше по коридорам и переходам, пока мы не оказались в холле, где нас ждала Дзинсая. Она сидела в кресле, закинув ногу на ногу, и покачивала носком сапога.

— А-а, явились, рофьи отпрыски! — «поприветствовала» нас эльфийка.

Я чуть не поперхнулся, когда услышал такое. Она вновь была в образе высокомерной эльфийской дряни.

— Госпожа Велтариос, ваши слуги доставлены, — отрапортовал стражник, на что та слегка кивнула, правда скривив рожицу.

— Я вижу. Дальше я их заберу. Ну? Чего уставились? За мной, никчёмные жертвы связи гоблина и пещерной крысы!

Мы с Амалией синхронно склонили головы и поспешили уйти, пока тёмная эльфийка совсем не вошла во вкус и не начала бушевать.

— Ну, и как? — спросил я. Эльфийка сидела на стуле, покачивая ножкой, пила местное сладкое вино и насмешливо смотрела на меня с лёгкой улыбкой.

Нервное напряжение не отпускало меня с момента, когда я переступил порог своей камеры и отправился к дознавателю в заключительный раз. Я держался, пока мы не вошли в нашу комнату в трактире и не заперли дверь. И уже здесь меня прорвало — я просто не мог усидеть на месте, расхаживал из угла в угол, то и дело выглядывая в окно. Мне всё мерещились соглядатаи дознавателя, которые следили за нашей комнатой и сейчас пытались подслушать то, о чём мы говорим. Ну, во всяком случае, моё разыгравшееся воображение рисовало именно такие картины.

— Может, ты всё-таки успокоишься? И сядь уже, наконец! От твоего мельтешения у меня уже голова болит, — ответила Дзинсая.

Амалия примостилась на сдвинутом к стене сундуке и во все глаза наблюдала за нами с эльфийкой.

Усилием воли я заставил себя успокоиться и уселся на кровать. А Дзинсая продолжила мотать мне нервы, попивая винцо и нагло улыбаясь.

— Благодари за всё вот её, — сказала эльфа и отсалютовала Амалии бокалом.

— Документы?

— Они самые. Я очень подробно их изучила, можно сказать, выучила от начала и до конца, до последнего штриха и подписи. Потом, поинтересовалась у трактирщика насчёт работников архива. Один из них много и громко хвастался, что помог задержать опасную воровку документов государственного масштаба, и что ему обязательно выпишут премию. Пришлось за ним последить, а дальше… Сам догадаешься? Или в тюрьме у тебя мозги отсырели?

— Ты пробралась к нему в дом и подкинула документы туда, где их нашла стража, — сказал я.

— Всё верно, но не полностью. Я ему ещё и сонное зелье подлила в выпивку. Он оказался недурён хорошо погулять.

— И тебя не заметили?

— Обижаешь, хозяин. Я хорошо подготовилась. Кстати, обо мне тут уже пошли слухи, мол, по городу гуляет вздорная темноэльфийская аристократка, победившая десяток бойцов в стенах их же гильдии и, чуть ли не самого Магистра. Это сыграло мне на руку, когда я покупала кое-какие зелья и… спецсредства, скажем так.